«Даже беларуский телевизор не постеснялся признаться про заложников»

Все-таки кое-кто старался не зря. Вчера у него все-таки получилось поговорить с Трампом. Причем, заметь, он даже не расстроился, когда Трамп попросил освободить 1300 заложников. Сказал, так точно, господин президент, мы над этим упорно работаем. Даже беларуский телевизор не постеснялся признаться про заложников.

То есть, ничто не могло омрачить кое-кому радость от этого телефонного разговора. И знаешь, я тоже за него рад. На самом деле рад. Табличка «сарказм» не прилагается.

Потому что худшее для нас, что могло получиться из всех этих мирных инициатив, это если бы беларуская история пошла прицепным вагоном к российской. И там уже для нас было неважно, до чего Трамп договорится с Россией. (Как я понимаю, несмотря на теплое взаимопонимание, они между собой пока ни о чем не договорились).

Но если вдруг договорятся, то главное, чтобы Россия была отдельно, а Беларусь отдельно. Ну, потому что если, Трамп решит снять санкции с Путина, а с кое-кого снимет их просто за компанию, то это значит, что кое-кому не придется для ничего делать. И нам с тобой от этого не будет никакой пользы, кроме вреда.

А если Трамп решит снять санкции с России, а кое-кому оставит, то будет еще хуже. У кое-кого с союзником и так нездоровые отношения. А если союзник будет без санкций, а истекающий гарант останется с санкциями, то ему вообще некуда будет деваться, кроме полного взаимопонимания к просьбам и пожеланиям старшего союзника.

А союзник, как ты понимаешь, от него освобождения заложников не попросит.

И вот еще что хотел тебе сказать. Не зря же кое-кто думает, что он историк. И по крайней мере один исторический закон он твердо усвоил: революции случаются не тогда, когда гайки закручивают, а тогда, когда их начинают откручивать. Поэтому пять лет кое-кто крутил гайки только в одном направлении.

Так что, если кое-кто согласился выпустить заложников, или хотя обсуждать как он выпустит заложников, это значит, что он оказался в совершенно безвыходном положении. Ну, потому что иначе нам с тобой придется поверить в его гуманизм.

А тогда уже надо верить в снежного человека и розовых единорогов. И согласись, что снежный человек на розовом единороге кажется более правдоподобным, чем внезапный гуманизм у истекающего гаранта.

Ты, конечно, можешь сказать, что в наших текущих обстоятельствах говорить про откручивание гаек несколько преждевременно. Да я и сам это знаю. Но надо с чего-то начать. А освобождение 1300 заложников – это очень хорошее начало. А однажды начав, дальше будет легче.

Потому что сомневаюсь, что в обмен на это освобождение кое-кто получит все и сразу. Он не в том положении, чтобы так много хотеть. И чтобы получить больше надо будет лучше стараться.

Ведь на самом деле, любители закручивать гайки, никогда не откручивают их по доброй воле, а только если не могут дальше жить по-старому. Они бы рады были оставить все как есть, но не получается. И приходится заниматься несвойственным им гуманизмом.

С чего симптомы гуманизма случились у истекающего гаранта я не знаю, а врать тебе не буду. Но навскидку могу предположить, что кое-кому очень не хочется оставаться со своим союзником наедине.

Потому что гарантии и так истекают, а союзник хочет все более странного. И поэтому хотелось бы иметь от союзника каких-нибудь дополнительных гарантий.