Сергей Черкасов: «Человек получал клеймо «врага» уже только за свою точку зрения»

— Я не хотел уезжать, но и в застенки не стремился попасть. А такой шанс был. Уголовный кодекс дополнили статьями, на основании которых в случае повторного задержания по «народной статье» (за участие в протестах) могло быть назначено уголовное наказание. Имея позади три административных ареста, лишиться свободы надолго стало для меня вполне реальным.

В ситуации, в которой мы находились, любой шаг мог спровоцировать большие тюремные сроки. По сути, тогда человек получал клеймо «врага» уже просто потому, что у него была своя точка зрения на происходящее в стране. Поэтому выбирать особо не приходилось. Свобода всегда лучше, чем несвобода.

Являясь участником событий 90-х годов и 2020-го, могу провести некоторые аналогии – это были наивысшие гражданские подъемы в движении от диктатуры и авторитаризма к свободе. Возможно, звучит пафосно, но именно такие эмоции и ощущения остались от тех событий.

В 1991-м это удалось, но на короткий период времени – до 1994-го. А в 2020-м – нет, власть применила небывалое насилие и репрессии против мирных граждан, хотевших «людзьмi звацца», требовавших прекратить насилие, освободить задержанных и провести свободные выборы.

Этого, к сожалению, не произошло, но все диктатуры заканчиваются. История неоднократно это доказала.

— Нашли ли вы свободу там, куда уехали?

— Пандемия, пик которой пришёлся на 2020 год, закрыла границы. Польша, пожалуй, единственная страна в Европе на тот момент, начала выдавать беларусам гуманитарные визы. Это очень гуманная страна и, как мне кажется, самая лояльная к приему беженцев из Беларуси.

С легализацией, дающей право на работу, не было больших сложностей. С работой оказалось труднее, но и это решилось. Свобода перемещений по территории Евросоюза без виз и границ создает хорошие возможности для путешествий и отдыха, позволяет увидеть и узнать что-то новое – то есть это такая довольно ощутимая психологическая поддержка.

Так что, с учётом того, что начинать пришлось буквально с нуля и кое-что получилось, а свобода – понятие многогранное, отвечу так: за определенными исключениями, которые являются закономерными в вынужденной эмиграции, свою свободу я здесь нашел.

— А как решали бытовые вопросы и проблемы: с жильем, работой?

— Арендуем квартиру. В Польше по сравнению с Беларусью дорогая аренда, конечно. Примерно 250-300 евро стоит снять комнату. Аренда квартиры примерно в два-три раза дороже в зависимости от метража, а также от населённого пункта – столица, большой или маленький город и т. д.

Предложений по работе довольно много, в том числе разовой, на которую не требуется официальное оформление. Поэтому, как говорится, было бы желание. Однако пока у человека нет решения по легализации, он не имеет права работать. Во время ожидания выплачивается пособие, правда, небольшое. Я работал на заводе, на почте, сейчас занимаюсь доставкой.

Существует программа, куда может обратиться человек, который эмигрировал по каким-то политическим мотивам, и ему помогают найти работу и финансово поддерживают. Это очень важно, потому что найти сразу приемлемую работу не получается. И такая помощь оказывается в течение года – в зависимости от состава семьи.

— Вы работали в беларуских профсоюзах, знаете, как происходит взаимодействие с властями и нанимателями – раньше и сейчас. Чем отличается ситуация в Польше?

— Отличия есть не только в сфере трудовых отношений. Польша – верующая страна, костел – один из исторических трендов, которому поляки доверяют и следуют. Профсоюз «Солидарность» – второй тренд, и можно смело сказать, что это народно-освободительное движение, объединившее миллионы в 80-е годы прошлого столетия.  Это две структуры, которые очень активно боролись с коммунистической диктатурой, и добились своего, невзирая на военное положение, убийства людей и многолетние репрессии.

Что касается взаимоотношений власти с нанимателями. По классификации Международной организации труда сторонами в сфере трудовых отношений являются профсоюзы как представители трудящихся, работодатели как представители бизнеса, и государство, устанавливающее «правила игры» и являющееся регулятором в трудовых отношениях – так называемый трипартизм.

Но вне зависимости от того, какая политическая система в стране, какой тип экономики, в обществе сосуществуют различные социальные группы со своими интересами, которые нужно согласовывать друг с другом. В Беларуси главным работодателем является государство, оно же и регулятор. В Польше в экономике большая доля бизнеса, поэтому работодателями являются предприниматели.

В Беларуси сейчас профсоюзная монополия, а в Польше в одной отрасли может быть несколько профсоюзов. К сожалению, сохраняется тенденция снижения численности работников, состоящих в профсоюзах, что, в свою очередь, уменьшает значимость профсоюзов и их возможность влиять на вопросы трудовых отношений.

В частности, в Польше большой проблемой является использование заемного труда: это когда человек заключает договор с агентством занятости, а агентство направляет его к какому-то работодателю. Кроме того, иногда при приеме на работу вместо трудового договора заключается гражданско-правовой (договор поручения). С развитием цифровых технологий широкое распространение получает так называемая «платформенная занятость», т.е. работа по специальным приложениям – в такси, доставке.

Все эти формы занятости значительно снижают уровень социальной защиты работника. В прошлом году была инициатива внести на рассмотрение Сейма проект закона, устанавливающий единую форму трудовых отношений – заключение трудовых договоров. Но он не прошёл.

— Все-таки чувствуется, что профсоюзная деятельность вам близка, и даже в чужой стране вы вникаете достаточно глубоко в суть вопроса. А если выйти за рамки трудовых отношений, как вы ощущаете себя в Польше?

— Очень хорошо. Мне импонирует, например, отношение к безопасности: автомобиль является средством повышенной опасности, значит, его необходимо обозначить включением света, а если ты забыл об этом, то тебе подскажут встречные автомобили или пешеходы. Причем это обязательно в любое время суток: и в Польше, и в любой стране Евросоюза. В то время как в Беларуси такое случается два раза в год: примерно десять дней в конце мая-начале июня, и столько же в конце августа-начале сентября.

В Польше – один из самых низких уровней преступности в Европе. Полицейским не обязательно ходить по городу, но, если в них появляется необходимость, они тут как тут.  

Не могу не сказать об удивительном отношении к экологии: очень много зелени. Если идет ремонт или строительство, то максимально сохраняются зеленые насаждения, если это невозможно, то обязательно по окончании работ высаживается новая растительность.

В социальной сфере, например, действует программа помощи семьям с детьми «800+», согласно которой государство оказывает материальную помощь на каждого ребенка до 18 лет. Кстати, эта программа распространяется и на мигрантов (аналогичную предлагал независимый профсоюз правительству Беларуси, но ее не поддержали).

Также государство вернет уплаченные налоги, если годовой доход работника не достигает установленного правительством минимального уровня.

В общем, Польша – довольно зажиточная страна. В магазинах всего в достатке, а с учётом различных бонусных акций – по приемлемым ценам. Не хочу сейчас сравнивать уровни жизни в двух странах, это отдельная тема. Скорее, это мой ответ на нынешнюю пропаганду: дескать, совсем уж бедно живут поляки, ничего нет в магазинах, дефицит сахара, муки и т.д. 

— Пресловутая ностальгия вас не мучает?

— Поначалу да, очень, было такое. Сейчас меньше. Я страдаю по людям, которых вынужден был оставить. И вот это меня мучает больше всего.